Г.М. Шиманов
В этом случае вся мировая история пошла бы, возможно, иначе. По той причине, что я не ограничился бы делением хозяйства на два типа, «экономику» и «хремастику», как это сделал он, а пошёл бы дальше.
Спрашиваете, что это за два типа? И куда я пошёл бы дальше? Отвечу.
Аристотеля я тоже не читал, но слышал, что «экономикой» он называл такой тип хозяйства, когда оно обслуживает действительные потребности семьи и ограничивается этим. Т.е. хозяин не гонится за всё большей прибылью; его интерес не в накоплении денег, а в разумном и нравственном их добывании и в столь же разумном и нравственном их расходовании. Из чего следует, что даже в том случае, если он нанимает работников со стороны, он не наживается за их счёт, а платит им справедливую плату. О размере которой они договариваются с ним заранее.
А что это такое – справедливая плата?.. Определить её размер раз и навсегда невозможно, потому что она зависит от самых разных обстоятельств, в которых находятся как нанятые, так и сам наниматель. Возможности которого не безграничны. В конечном итоге справедливая плата зависит от того, есть ли у него стремление к ней. А это стремление зависит, в свою очередь, от того, есть ли у него совесть и руководствуется ли он ею при найме своих работников.
«Хремастика» же это такой тип хозяйства, когда его владелец одержим погоней за всё большим материальным богатством и наращивает его всеми правдами и неправдами. Хотя «правды» в его хозяйстве становится со временем всё меньше, а «неправды» всё больше. Владелец такого хозяйства крайне заинтересован в том, чтобы, пользуясь безвыходным или затруднительным положением своих работников, наживаться и на уменьшении им платы за их труд, и на ухудшении условий их труда.
Но мало того. Владелец такого хозяйства будет наживаться и на обмане тех, кому он будет продавать свой товар. Плохой товар он будет выдавать за хороший. Он будет покупать при обильном урожае много зерна, когда цена его падает, и удерживать его до неурожая, когда продаст его по самой вздутой цене. Кроме того, он будет заниматься ростовщичеством и откупами. Он будет совращать чиновников взятками ради получения выгодных для него государственных заказов.
Чем большим будет его капитал, тем большей властью он будет обладать в государстве. И будет использовать её для дальнейшего наращивания своего богатства. А нравственная гниль, порождаемая таким типом хозяйствования, будет разъедать не только его самого и связанных с ним лиц, но и само государство. А где нравственная гниль распространяется, там неизбежно всё большее обнищание большинства населения, как материальное, так и духовное.
Итак, вот в общих чертах два типа хозяйства, открытые Аристотелем. Один из них, как он думал, хороший, это «экономика»; а другой плохой, это «хремастика».
Но я, как уже обещал, существенно поправил бы его. Я обратил бы внимание на то важное обстоятельство, что при свободном соревновании этих двух типов хозяйства плохой тип обречён на победу над хорошим (как это и произошло в истории). А почему обречён? Потому что избыток денег позволяет не только расширять своё хозяйство, но и совершенствовать его. А если совершенствовать, то и разорять владельцев хороших хозяйств своими более дешёвыми и более качественными товарами.
Кроме того, избыток денег позволяет владельцам плохих хозяйств завоёвывать общество в культурном, общественном и политическом отношении. Устанавливать свои моды и порядки и вытеснять ими традиционные нормы жизни, связанные с хозяйствами хорошими. В результате хорошие хозяйства должны превращаться со временем в какие-то захолустья, причём не только в материальном отношении, но и в идейном. И даже в какой-то степени в нравственном отношении.
А если так, то что же хорошего в этом хорошем, по Аристотелю, типе хозяйства? Что-то хорошее в нём есть, и даже много хорошего, но, увы, недостаточно. Забегая несколько вперёд, скажу, что оно беспомощно без поддержки хорошего государства.
С другой стороны, что давало силу плохому хозяйству? Деньги. Те самые деньги, которые у нас принято проклинать. И, проклиная, всё-таки к ним тянуться или, во всяком случае, от них не отказываться. Наличие достаточных денег это условие совершенствования не только хозяйства, но и быта, культуры и государства. Это условие не самое главное, но всё-таки необходимое. Нехватка же денег это условие застоя и всех вытекающих из него последствий.
Деньги нужны. Но если бы хороший хозяин начал соревноваться с плохим по части добывания больших денег, то превратился бы в плохого хозяина, и на этом их соревнование закончилось бы. Не говоря уж о том, что отсутствие первоначального капитала, отсутствие опыта и наработанных связей с сильными мира сего сделали бы его конкуренцию, скорее всего, безуспешной.
Как же быть?
Дать развёрнутую программу созидания хорошего хозяйства едва ли возможно сразу, потому что она должна быть достаточно сложной по причине связи хозяйства со множеством обстоятельств, меняющихся в истории. А положить начало такой программе можно и, значит, нужно. С тем, чтобы она постепенно разворачивалась и совершенствовалась думающими об обществе людьми.
Попробую начать такую программу с вопроса: А что было бы, если бы государство, осознав свою ответственность перед хорошими хозяйствами и перед обществом в целом, запретило бы безнравственные способы обогащения и наказывало за них, например, конфискацией всего имущества преступников? Причём конфискацией не только личного имущества, но и семейного?..
Что было бы, если бы государство, в порядке проведения этой политики, запретило бы частные банки как представляющие угрозу для хороших хозяйств и для общества в целом?.. А для того, чтобы продолжать удовлетворять нужду населения в кредите (если бы не было этой нужды, то не было бы ни ростовщичества, ни банков), взяло бы на себя всю полноту ответственности за это дело?..
В этом случае государство не только спасло бы себя и общество от разъедания размножающимися паразитами, но и приобрело бы источник денег для пополнения своего бюджета и совершенствования всех сторон общественной и государственной жизни. Однако такое стало бы возможным лишь в том случае, если бы государство осознало свой долг в служении истинным интересам государствообразующего народа и других союзных с ним народов. А служение истинным интересам народов невозможно без служения государства истинному Богу.
Вот когда ссудный процент заработал бы не во вред людям и обществу, а в их общих интересах.
Но… такое служение требовало расширения функций государства, увеличения государственного аппарата и постоянного совершенствования всей государственной и народной жизни. А где взять силы для этого?.. Похоже на то, что все силы правителей поглощала в прошлом текущая политика. Думать о далёком будущем им было некогда. А создавать и осуществлять долгосрочные проекты тем более.
Однако и позволять кому-то ещё, кроме самих себя и узкого круга своих советников, думать о государстве они не хотели. В этом они видели покушение на свою верховную власть. Им было удобнее, чтобы все остальные их подданные были не самостоятельными мыслителями, а исполнителями их воли, и только. Умными и старательными исполнителями, но не более того.
В этом отношении они (за редкими, может быть, исключениями) были подобны «собакам на сене».
Если бы совершенствование государства могло совершаться без труда с их стороны, а по одному лишь их хотению, поддержанному щучьим велением, то лучшее будущее народов, возможно, было бы обеспечено. Но беда была в том, что волшебные щуки бывают лишь в сказках.
И всё-таки... Если бы Аристотель выправил свои упущения по части правильного хозяйства и довёл свои исправленные идеи до ума других философов (а те сообща довели бы эти идеи до ума мыслящей части народов), то история, может быть, пошла как-то иначе. По более разумному и нравственному пути.
Ведь мысль о более правильном хозяйстве и более правильном обществе, при всей её важности, в основе своей очень проста. А потому и доступна, в принципе, каждому думающему человеку. Даже правителям, при всей их занятости.
Но если она стала бы понятной народному большинству, то и правителям пришлось бы с нею считаться. Пришлось бы им править, волей или неволей, правильно. Чтобы не скинуло их народное большинство и не поставило на их место других, более разумных правителей.
Всесилие капитализма это видимое всесилие. Оно
держится на сочетании обмана с террором. Если обман будет раскрыт большинством
населения, то и террор станет бессильным.
А в заключение должен признать, что если бы я жил во времена Аристотеля, то, скорее всего, не догадался бы даже о том, что хозяйство делится на два типа – хорошее и плохое. А о чём-то большем не догадался бы и подавно. Так и думал бы, что хозяйство – оно и есть хозяйство: один ведёт его умело, другой неумело, и в этом всё дело.
Но!.. Нужен был громадный исторический опыт для того, чтобы людям стало открываться нечто большее по сравнению с тем, что сумел разглядеть в хозяйстве Аристотель.
А из сказанного следует, что история всё-таки учит людей чему-то важному. Не всех, а лишь тех, кто хочет у неё учиться.
В истории действует Промысл Божий. Он помогает людям познавать Добро и зло лучше, чем они знали его раньше.
И что интересно: в ней даже зло учит невольно Добро, каким ему быть, чтобы побеждать зло. А Добро, в свою очередь, учит невольно зло, каким ему быть, чтобы победить Добро.
А кто из них победит в нашей грехопадной истории – это зависит не только от Бога. Это зависит и от человеческой свободы. Это зависит от каждого из нас.
