КОММЕНТАРИЙ

(к трем письмам Никите Струве)

 

“Вестник РСХД” (Русское Студенческое Христианское Движение), впоследствии “Вестник РХД”, - парижский журнал, нелегально ввозившийся в СССР в семидесятые-восьмидесятые годы. Здесь он ходил по рукам среди московской православной интеллигенции, по преимуществу меневского пошиба. В середине семидесятых его редакция стала помещать на титуле “Москва-Париж-Нью-Йорк”, показывая этим, что журнал “прописан” не только в Париже. Весной 1971 года  в этом журнале опубликованы три статьи, присланных из СССР, авторы которых укрылись под псевдонимами Алтаев, Челнов и Горский. Общее их предисловие к сборнику  было озаглавлено словом “МЕТАНОЙЯ”, что в переводе на русский значит “покайтесь” или “перемените свои мысли”. Читатели, знавшие священника Александра Меня и его полуеврейскую паству, обратили внимание на сходство идей этого сборника с тем, что проповедовалось меневцами. Хотя в столь обнаженном виде они не высказывали публично свои идеи. Но характерно, что воспитанники Меня очень носились с этим сборником, победно потрясая им и указывая на него как на прозвучавшее, наконец-то, слово правды.

Первой моей реакцией на этот сборник было не столько даже возмущение, сколько недоумение. Я не понимал, чем это русский народ так насолил христианам-евреям. И, тем более, Православие. Будучи крепким задним умом, я оставался еще и круглым невеждою в национальном вопросе (читал  лишь Достоевского о русском народе и о евреях). Но русофобский сборник меня, разумеется, возмутил, и я ждал с нетерпением, когда же православные авторитеты дадут достойный отпор клеветникам России. Но проходило время, а реакции не было. И это молчание меня удручало. Когда же оно стало совсем неприличным, я выплеснул на бумагу как-то почти невольно те чувства и мысли, которые были во мне. И, не обсудив написанное ни с кем из моих знакомых, размножил его на пишущей машинке, после чего раздал возможным своим сомысленникам. И только после того, как слух о моем письме уже пошел в нашей среде, послал экземпляр адресату обычной советской почтой.

Перечитывая сейчас это письмо и другие свои ранние статьи, я испытываю сложное чувство. Не сомневаясь в том, что в главном я был прав, вместе с тем вижу слабые их места. Некоторые мысли неточны, а кое-что в них явно противоречит тому, что я пишу сейчас. Но, думаю, эти противоречия не имеют принципиального характера. Это противоречия развития мысли, в ходе которого она уточняет и исправляет понятое прежде. С тем скромным запасом знаний, который был у меня тогда, я не мог думать о нашей истории точно так же, как почти тридцать лет  спустя.

Но кроме этого главного обстоятельства было еще и побочное, тоже существенное. Дело в том, что, наступая злорадно на больные места русским людям, враги русского народа сознательно или бессознательно хотят загнать их в ослепляющий гнев, т.е. сделать их неспособными мыслить зорко. Естественной реакцией на хулу и поклёп является желание оправдаться, а это последнее препятствует осознанию своих действительных болезней и, следовательно, способствует их сохранению. Чтобы загнать русских в патриотическое безмыслие такого рода, против них как раз и была развязана, в ходе “перестройки”, психическая война в средствах массовой информации. Глумление над русским народом подавляет его нравственно и способствует его распаду. Но это глумление парализует до какой-то степени и национально мыслящих русских, приводя их умы в состояние глухой обороны. Это обстоятельство, по-видимому, тоже как-то сказалось на моих письмах к Струве.

Как и поспешность в их написании. Я лишь со временем стал замечать в них (как и в других своих, главным образом, ранних статьях) погрешности чисто литературного порядка: утомительные длинноты, повторы, запутанность фраз и не самые лучшие словесные находки. Это косноязычие было естественным: ведь я самоучка и самиздатчик, учителей и редакторов у меня не было. Говорю  это к тому, что, подготавливая настоящий сборник, я почистил написанное, насколько это было возможно, от словесного мусора. Сохранять его было бы то же самое, что сохранять при перепечатке грамматические ошибки. Но, редактируя, я сохранил в неизменном виде смысл написанного, не прибавляя к нему ничего нового и не убавляя ничего из того, что в нём было.

Как оказалось, ответа на “МЕТАНОЙЮ” ждал не я один. Его ждали многие. И потому мое письмо, как только я пустил его по рукам, стали перепечатывать на пишущих машинках. Оно попало даже в Америку, где его напечатала газета нашей Зарубежной Церкви “ПРАВОСЛАВНАЯ РУСЬ”. Но вскоре появились и другие самиздатские статьи против “МЕТАНОЙИ”. Их написали Ф.В.Карелин (под псевдонимом С.Радугин), В.А.Капитанчук (под псевдонимом В.Прохоров) и В.И.Прилуцкий (под псевдонимом Л.Ибрагимов). Какие-то отклики на русофобский сборник были и в самиздатском журнале “ВЕЧЕ”, но я уже не помню, чьи именно (кажется, Л.И.Бородина). А через несколько лет откликнулся на антирусский выпад и А.И.Солженицын. При всем его западничестве, он оценил дух этого сборника в таких выразительных словах: “Статьи совершают похороны России со штыковым проколом на всякий случай – как хоронят зэков: лень проверять, умер ли, нет ли, прокалывай штыком и сбрасывай в могильник” (сборник “ИЗ-ПОД ГЛЫБ”, Париж, 1974г.).

Изменил со временем свою оценку “МЕТАНОЙИ” и сам редактор “Вестника РХД”. Причем не подправил её в чём-то, а без каких-либо объяснений и без всякого смущения просто поменял  на противоположную. Если раньше, напутствуя сборник, он назвал его “глубоким раздумьем” над судьбою России, причём раздумьем “в свете христианского Откровения”, если раньше он отмечал, что авторы анализируют историю России “с большой тщательностью”, то спустя 8 лет отозвался уже так: “Напомним, что в 97-м номере “Вестника” были помещены 3 статьи, в которых  МОЛОДЫЕ И РЕТИВЫЕ авторы подвергли ПОСПЕШНОЙ И НЕСКОЛЬКО САМОНАДЕЯННОЙ критике общее историческое развитие России…” (№ 125, выделено мною, - Г.Ш.). Но Струве не был бы Струве, если бы не замаскировал в этой  новой своей оценке самое главное: русофобский характер этих статей, который объясняется, конечно, не молодостью их авторов, а несколько иным обстоятельством.

На нежелание редактора “Вестника” объяснить противоречие в его оценках сборника обратил внимание еще Ф.В.Карелин, который и завершил десятилетнее публичное обсуждение пасквиля на Россию. В статье, озаглавленной “КТО ЖЕ ОНИ, АВТОРЫ “МЕТАНОЙИ”?”, он писал: “Много злых слов было сказано о России за последние 10 лет. С разных позиций: “христианских”, гуманистических, иудейских. Разными людьми: задыхающимися от ненависти эмигрантами из “третьей волны”, респектабельными советниками президентов, учёнейшими советологами. С разной целью: отвести мелкую душу, сделать крупную карьеру, окупить пару добротных джинсов. На разные лады: с откровенным злорадством, с “душепопечительной заботой”, со “святым гневом”. Однако за всем многообразием поношений отчётливо просматривается чудовищно искаженный образ нашего Отечества, созданный авторами “Метанойи”” (самиздатский альманах “МНОГАЯ ЛЕТА”, Москва, 1981, № 2).