ПИСЬМО В АРГЕНТИНУ

          «...совершенно верные Ваши взгляды на русскую лите

         ратуру Х1Х века в целом (а об исключениях, достаточ

         чно обильных, Вы умалчиваете) надо бы хранить,

        особенно в малорадостный период  русской истории,

        коему мы с Вами горькие современники, в тайне,

        дабы не лить воду на мельницу побеждающего врага

        (Сороса, например) и не лишать оптимизма и послед

        них сил борцов за русское возрождение. А то ведь

        вывод напрашивается по пословице:  «не теряйте,

        куму, силы, опускайтеся на дно». Любителей же

        просто вычеркнуть огулом всю русскую литера

        туру из преподавания в школах и заменить её «об

        щечеловеческими ценностями» (Кафкой? Сартром?)

        имеется вдоволь. Всякая критика хороша, когда тут

        же взамен предлагается лучшее,- это изначальный

        принцип воспитания».

                                                  (из письма)

 

                                                                            

          Уважаемый Владимир Иванович! Спасибо за отклик на моё «Письмо к русской учительнице». Я с Вашей критикой не согласен, но благодарен Вам за повод поговорить на животрепещущую для меня тему. Ваша попытка опереться на «изначальный принцип воспитания» представляется мне неуместной по той причине, что русский народ в настоящее время не воспитанник, а больной, умирающий от непонятной болезни. И поэтому первое, что сейчас нужно, это понять характер и причину заболевания. Только после этого можно будет думать о правильном лечении. А поскольку речь идёт о нас самих – это мы больные и целители одновременно, - то нам надо не скрывать свои мысли друг от друга, а делиться ими. 

Но Ваша логика иная. Раскрытие истинного характера нашей литературы, с Вашей точки зрения, это удар с тыла по русским борцам с Соросом, это скрытное или даже явное пособничество врагу. И эту мысль Вы преподносите как аксиому, игнорируя самые естественые вопросы, возникающие в связи с нею. Почему, например, русский оптимизм связан у Вас исключительно с верой в нашу послепетровскую «культуру», а не с верой в Бога и Православную Церковь? Разве эта последняя вера не самое прочное основание для оптимизма? Не говоря уж о том, что достоинства русского народа, как они отразились в его истинной (отнюдь не «петербургской») культуре, тоже чего-то стоят. Да и глубины нынешнего русского народа кто, кроме Бога, знает?.. Вера в то, что сохранилась связь этих глубин с Тем, Кто был Сам некогда оплёван и распят, разве не лучшее основание для оптимизма? Но Вы почему-то забыли про истинные основания, а ложные стали отстаивать.   

Далее. Почему Вы сами, ознакомившись с моими суждениями о русской литературе и даже признав их «в целом» правильными, не утратили при этом своего оптимизма, а другие должны его утратить? Неужели Вы столь низкого мнения о здешних «борцах за русское возрождение»?

И ещё: Почему до сих пор культ нашей литературы не спасал нас от национальных катастроф, а теперь (когда он, лишённый былой государственной поддержки, стал таять) может оказаться спасительным? Уж не по той ли причине, что за него ухватились, как утопающий хватается за соломинку, наши неудачливые патриоты?

И, наконец, последний вопрос. Как Вы думаете, не станут ли русские патриоты, слепо верующие в свою «великую культуру» и терпящие по традиции, унаследованной от отцов, одно поражение за другим, искать объснение своих неудач не там, где они действительно находятся (т.е. в нашей псевдокультуре), а в самих свойствах русского народа? Непонимание истинных причин своего бессилия как раз и порождает паническое ощущение своей национальной неполноценности. Поэтому не случайно в последние годы русские люди, явно болеющие за свой народ, всё чаще, в отчаянии, хулят его. И, что характерно, славословят при этом его «великую культуру». Или, спасая лицо своего народа, вещают о том, что его фактически уже нет, что он «выработал свой ресурс», и этим-де объясняется его беспомощное нынешнее состояние. Но, добавляют они, русский народ в истории всё-таки состоялся, ибо дал миру свою великую культуру. Эти почётные похороны ещё живого народа (сознания почти нет, но сердце бьётся), равно как и отчаянная хула на него собственных его детей, - не слишком ли высокая цена за «оптимизм», порождаемой верой в нашу «великую культуру»?

Нет, Владимир Иванович. Лишь осознав действительные причины своего бессилия, русские начнут набирать силу. И тогда никакие «соросы» будут им не страшны. Культ русской литературы потому и вреден, что он блокирует осознание этих причин и воспитывает в русских людях любовь к разоружённому и дезорганизованному их состоянию. Поэтому воду на мельницу Сороса льют не те, кто говорит о глубинных причинах нашего бессилия, а те, кто эти причины отрицает ради удобства привычного умственного скольжения по поверхности жизни.

Неужели Вы думаете, что сильные мира сего, руководящие «соросами» всех мастей и рангов, так глупы, что не догадываются об истинном характере нашей «культуры»? Если же они знают его, но помалкивают о нём, то о чём это говорит? О том, что продолжать держать русские умы в ослеплении им выгодно. Вот потому-то, ради укрепления этой слепоты (в такое время, когда зашатались и стали рушиться не только многие иллюзии, но и незыблемые, казалось бы, понятия), враги русского народастали демонстративно вытеснять нашу «классику» из информационных программ разнообразным «культурным мусором». Чтобы убить сразу двухзайцев: понизить ещё больше, чем это сделала наша «классика», уровень русского сознания и в то же время создать впечатление у патриотических верхоглядов, будто наша «классика» потому и вытесняется, что страшит врагов русского народа. А если страшит, то разве не доказывает это её спасительности для него? Тут был явый расчёт на умственную близорукость наших патриотов, и этот расчёт, увы, оправдался.

А что было бы, если бы в ходе нынешней катастрофы наша псевдокультура по-прежнему процветала? Мешать катастрофе, как показал советскиий опыт, она не могла. Наоборот, она украшала бы новый режим своими призрачными достоинствами и маскировала бы его антирусскую природу. Они примирила бы с ним многих нынешних оппозиционеров и тем способствовала бы его прочности. На это не требовалось бы никаких дополнительных денежных затрат. Достаточно было не вытеснять из СМИ нашу «классику» и не дразнить патриотов откровенными «культурными ядами». Только-то и всего. Но... Это было бы выгодно марионеточному режиму, а не тем, кто управляет марионетками. Потому что один марионеточный режим всегда можно заменить другим или укрепить его чисто полицейскими мерами. Ведь закулисным хозяевам плевать на авторитет их ставленников в глазах населения. Опасность для них  не в презрении русских людей к нынешнему режиму, а в их прозрении. Уничтожение русского народа под аккомпанемент наших «классиков» как раз и способствовало бы такому прозрению. «Мы сами идём на дно, - сказали бы русские люди, - а наша культура по-прежнемсу процветает...». И задумались бы о том, о чём думать их не учили.

Нет, пусть лучше защищают свою импотентскую «классику». Так оно безопаснее для сильных мира сего. Такие «защитники» русского народа могут лишь забавлять их своим неразумием и своим бессилием. Такая борьба за русский народ должна вполне устраивать его врагов, потому что она, будучи ложно направленной, запрограммирована на русское паоражение.

------оОо-----

Ныне только круглые невежды не знают, что сильные мира сего уже давно научились формировать удобную для себя оппозицию. Общеизвестен факт связи с масонством едва ли не всех лидеров социалистических партий. Эти лидеры, с пеной у рта разоблачавшие пороки капитализма, сумели, однако, придать социалистическому движению вполне безопасный для капитализма характер. Они начинили социалистическую идеологию антихристианским и антинациональным содержанием и запрограммировали тем самым это движение на поражение. Тот же, в принципе, фокус проделали и с националистами. Подсунутые им идеологи, с пеной у рта разоблачавшие разрушительную роль евреев и пособников их масонов, начинили националистическую идеолоогию всё тем же антихристианством, а также расизмом, шовинизмом и гипонтизирующим умы культом обожествлённого вождя. После чего устроили мировую бойню невиданных дотоле масштабов и, естественно, привели созданные ими режимы к полному краху. Они великолепно подыграли сильным мира сего во многих отношениях. Но главная их заслуга была в том, что они скомпрометировали в глазах одураченных народов их собственные национальные идеи (кроме еврейских национальных идей) и создали предлог для шельмования или даже запрета любой критики еврейства. Чем поставили евреев в исключительное положение среди всех народов.

Но если такие грандиозные диверсии оказались возможными в социалистическом и националистическом движениях, то было бы просто чудом, если бы разрушители народов обошли стороной их национальные культуры. Разрушители народов должны были обратить внимание на ключевую роль культуры в самую первую очередь. Ведь культуры народов это их крепости. Пробить в них бреши, разрушить их и подменить псевдокультурами – вот что требовалось для господства над народами. Но задумываться о столь простых вещах не положено даже рядовым культурологам, не говоря уж о крупных. Их задача – вносить в доверенную им область знаний как можно больше тумана. И с этой задачей они великолепно справляются.

-----оОо-----

Я писал о том, что нашу литературу надо изучать ПО-НОВОМУ.  А как её изучают теперь? В школе её не столько изучают, сколько рекламируют.  Но рекламируют таким образом, что ученики зевают от такой рекламы. Примерно так же зевали все мы во времена не столь отдалённые, когда в публичной жизни господствовала безудержная реклама советских успехов, которая воспитывала безмыслие советских людей и гражданскую их безответственность. Т.е. подготавливала крах Советской власти. Так и теперь на уроках русской литературы происходит нечто подобное. «ПРОИСХОДИТ СТРАШНОЕ», - так оценила ситуацию педагог Наталья Геннадьевна Горячева. Русская «классика» используется не для того, чтобы русские школьники познавали её действительный характер и учились духовной зоркости, а для подготовки их к последующему растлению. Если критика русской литературы с православно-русских позиций способна, в принципе, вырабатывать у юного поколения иммунитет по отношению к ядам современной цивилизации, то славословие русской литературы такого иммунитета не вырабатывает. Поэтому юные души вступают в жизнь духовно слепыми и, следовательно, обречёнными стать жертвами безбожного мира.    

-----оОо-----

Вы пишете, что наша литература имеет более христианский характер, чем литература Запада. Но если она «в целом» пуста от созидательных идей, если она, сверх того, содержит такие скверны, каких нет в литературах других нарордов (одна «Гавриилиада» чего стоит, а у «солнца русской поэзии» есть и другие перлы в том же роде, хотя бы, к примеру, стихи к В.Л.Давыдову), то что же в ней, спрашивается, «более христианского»?  Правильнее сказать, что она глубоко противоречива по своему духу. И эта противоречивость объясняется тем, что её создавали отравленные духовными ядами люди, но – русские по своему происхождению и по тому влиянию, которое оказывал на них русский народ. Они были оторваны от своего народа, но оторваны не полностью и в разной степени. В наших писателях пересекались духовные токи, шедшие через Православие от Бога и через антихристианскую Европу от дьявола. Одни из них были западниками (подавляющее большинство), другие ближе к русскому православному народу (таких было мало). Вот из этого-то меньшинства и росли в нашей литературе более или менее здоровые росточки. Что они были в нашей литературе, это бесспорно. Как бесспорно и то, что они глушились бурьяном нашей словесности. И не они определили лицо нашей литературы, а этот бурьян. Поэтому, начиная разговор о русской литературе (а я предупреждал в своём письме, что оно лишь НАЧАЛО большого разговора, потому что осветить столь ёмкую тему невозмсожно даже в нескольких письмах одного автора), следовало, прежде всего, сказать о её характере В ЦЕЛОМ и только после этого рассматривать ей составляющие. 

Но вернусь к Вашим словам о «более христианском» характере нашей литературы. Если бы даже в каких-то отношениях это оказалось на самом деле так, то было бы странно этому радоваться. Это значило бы радоваться тому, что другие ещё хуже, чем мы. Сравнивать себя и своё надо не с низшим, а с высшим. Тогда у нас будет дающее силы смирение. Тогда у нас будут зорче глаза и мы будем духовно расти, а не надуваться глупым самодовольством. Самодовольство блокирует национальную мысль, а за её отсутствие как раз и наказывает нас Бог.

------оОо-----

Для создания новой – духоподъёмной – русской культуры нам надо знать достоинства и пороки всех, по возможности, культур, а особенно ближайших к нам исторически и географически. Знать причины разложения нашей средневековой культуры и нашей дохристианской культуры. Глубокая критика культур имеет созидательный характер: она показывает, что надо создавать и в чём опасность. Без такой критики мы слепы и глухи, без неё обречены изобретать самовары и повторять старые ошибки. Но в первую очередь надо знать сильные стороны и яды европейской псевдокультуры, выросшей из Ренессанса и плодоносящей ныне «новым мировым порядком». Ибо тот, кто не знает своего врага и его особенностей, заведомо обречён на поражение.

Эта большая критическая работа ещё впереди, а пока отмечу, что критика европейской и выросшей из неё русской «классики» нужна не для того, чтобы дразнить её поклонников, а для того, чтобы сделать понятной всем русским людям необходимость нового типа русской культуры и, в частности, нового типа русской литературы. Если русская литература на самом деле прекрасна во всех отношениях и спасительна для русского народа, то нашим писателям надо равняться на неё и творить в её духе. Но если это не так, то их эпигонство лишь усугубит русскую катастрофу. Не осознав разоружающего русских людей характера нашей псевдокультуры, мы не создадим вооружающую нас культуру.

-----оОо-----

Главным героем новой русской литературы должен стать русский подвижник – собиратель и созидатель мудрости и крепости своего народа. Не плачущая старуха и не какой-нибудь чудик, не персонаж, подобный Григорию Мелехову, которого жизнь бросает во все стороны, как бурный поток щепку. Нужен не ищущий правды человек, а правду нашедший или принявший её по наследству и потому творящий её в русской жизни. Ибо ищущий правду не имеет её, разве что самый её начаток. Поэтому и не может научить ей других, а сбить их с толку – способен. Это незрелый плод, который преступно предлагать читателям. От него расстройство души. В литературе нельзя замещать положительных героев правдоискателями. Правдоискательство в ней оправдано лишь в том случае, когда оно плодоносно. Когда искомая и найденная правда показана убедительно. Показана как то, без чего жить невозможно. Без чего нация разрушается. Если же правдоискатель не находит ничего или находит какую-то полуправду, то это не предмет для изображения. Это мусор. Но искусство способно наделять мусор завораживающими чертами, делать его певучим, обнаруживать в нём достоинства, которых на самом деле нет. Т.е. имеющие иллюзорный характер. Искусство способно превравщать порочные идеи в пьянящее зелье и приучать человека к нему, околдовывать его и приучать его к жизни в призрачном мире. Искусство способно незаметно опускать и загаживать душу. Его роль в разрушении человечества огромна. Но эта роль может стать большой и в его возрождении.

-----оОо-----

Национальный герой, действующий в обстановке, разительно отличающейся от нынешней, неполноценен. Он неполноценен не сам по себе, а потому, что мы не знаем, как он вёл бы себя в наших условиях. Национальный герой даёт стереотипы мысли и поведения, без которых нация невозможна. Он роднит членов нации, делает их понимающими друг друга и помогающими друг другу. А без него мы сироты. Без него мы малодушны в добре и падки на всякие приманки. Нам самим не хватает, как правило, мудрости и твёрдости характера. Мы не столько мыслители, сколько подражатели. А особенно дети. Это настоящие обезьянки, мгновенно копирующие увиденное. Когда перед нашими глазами исчезают образцы, достойные подражания, мы теряем уверенность в себе и лишь по затихающей инерции продолжаем им следовать. И отдаёмся вольно или невольно власти новых стереотипов.

       Отсутствие в нашей литературе национальных героев (даже Тарас Бульба, один из лучших её персонажей, в некоторых эпизодах невероятино глуп, а глупость героя немедленно роняет его в глазах читателя, особенно юного) вынудило русских подростков находить своих героев в литературе иностранной – у Джека Лондона и Дюма, у Жюля Верна и Купера, у Гюго и т.д. Теперь их героем может стать кто угодно, лишь бы умел разбрасывать вокруг себя пачками своих противников. Даже борец с русскими коммунистами – Рэмбо. Но разве можно винить их за то, что они, не имея здоровой духовной пищи, едят, так сказать, крыс? Это вина, главным образом, их родителей, учителей и наших писателей, не написавших для них ни одной книги, героем которой был бы русский подвижник-националист.

Что вы!.. Как можно!.. Нас приучили шарахаться от русского национализма, как от какой-то скверны. Нам продолбили голову, уча, что мы – державная нация, поэтому нам не к лицу свой русский национализм. Нам нельзя, подобно другим народам, заботиться в первую очередь о себе. Наш долг думать сразу о всех и затыкать собою все дыры в общем доме, в котором русским не оставлено даже угла. Так воспитали нас наши враги, потому что имено в русском национализме правильное отношение русских людей к своему народу.

Национализм – это любовь к своим, верность своим, работа на своих и защита законных инетересов своих сородичей. В национализме здравое понимание основы всякой общественности – деления людей на своих и чужих. Понимание того, что это деление и разное отношение к своим и чужим придумано не какими-то злоумышленниками, оно установлено Творцом. Любить заповедано не чужих, а своих, потому что люди в их нынешнем грехопадном состоянии способны любить  чужих, как правило, лишь за счёт своих. По отношению к чужим достаточно справедливости и уважения, если они этого уважения заслуживают. Чужим можно даже помогать, если эта помощь не ущерб своим. Но помогать чужим, когда они обворовывают и выживают из жизни твой собственный народ, значит соучаствовать в его убийстве.

Свои – это естественная и потому единственно здоровая духовная среда для всякого человека. В славянских языках само слово «свобода» происходит от корня, означающего «пребывание среди своих». Поэтому разрушение твоего народа – это разрушение твоей свободы, разрушение твоего нравственного лица. У кого его нет, тому и горя мало. У того и нет заботы о своём народе. Но разрушение твоего народа это прежде всего и больше всего духовная катастрофа для твоих детей и детей их детей, обречённых жить в больном мире и дышать его гнилым воздухом с самого их появления на свете. Кто этого не понимает, тот не понимает ничего. При любых знаниях. А кто понимает, тот засыпает с мыслью о своём народе и просыпается с мыслью о нём. И это естественно.

Национализм сродни семейному сознанию, потому что нация в идеале это большая семья. Но у нас не случайно смешивают национализм с шовинизмом, изображая последний не врагом национализма, не болезнью его, а высшим его проявлением. Что было бы справедливо, если бы высшим проявлением семейного сознания было желание поработить чужие семьи. Но если многие русские смешивают эти понятия по недомыслию, если для них такое смешение лишь отрыжка «великой русской культуры» (не знавшей русского национализма) и советской идеологии, соединившей эти понятия в одной статье Уголовного кодекса, то для сегодняшних хищников, терзающих русский народ, это смешение не заблуждение ума, но вполне сознательная уловка. Это способ поставить вне закона именно русское национальное сознание как потенциально опасное для их господства в России. Ибо склонность к шовинизму и шовинистическая практика вменяются ими не действительно хищным народам, но их жертве, добивание которой изображается как бы законной оборонительной реакцией вольнолюбивых народов на мнимое их угнетение русскими.

-----оОо-----

Вот как хорошо понимают значение русского национализма враги русского народа и как плохо понимают его значение т.н. патриоты. Т.е. люди, подменяющие любовь к своему народу любовью к родине, а русскую национальную проблематикой – общероссийской проблематикой. Будучи, по дурной российской традиции, пан-государственниками, патриоты предельно политизируют общественную проблематику, не оставляя в ней места для фундаментальных для жизни нации тем (осмысление которых как раз и питает здравую национальную политику). В результате работа по самоорганизации русского народа подменяется у них работой по созданию разнообразных политических химер. Пан-государственникам недосуг заниматься такими «мелочами», как возрождение русской семьи и создание русской школы, хотя будущее нации зависит главным образом от этих двух институтов. Русская семья разрушена ныне до основания, а это значит, что нам не надо никаких врагов, мы и сами, без их помощи, вымрем и растворимся среди других народов, если не возродим её. Но то же самое можно сказать о русской школе, которой у нас не было ни в советское время, ни до 1917 года. Отсутствие русской национальной школы как раз и было главной причиной всех русских катастроф за последние столетия. Без русской школы у русского народа нет будущего. Но патриоты только делают вид, будто понимают эту азбучную истину. На самом деле, говоря о русской школе, они подменяют её гибридом из советской и дореволюционной школ.

        За прошедшие десять лет нашими патриотами не сделано ничего для самоорганизации русского населения в местах его проживания. И даже не выяснено: нужна ли нам русская территриальная община? Если нужна, то как её возродить в нынешних условиях? Как организовать русскую самооборону? Как организовать прямые связи между русскими производителями и русскими потребителями? Каким должен быть современный русский образ жизни? Нужны ли нам русские национальные законы и можно ли их выработать до создания русским народом его национальной государственности? Эти и подобные им вопросы, без решения которых невозможна самоорганизацимя русского народа, волнуют патриотических «державников» не больше, чем прошлогодний снег. Вот возьмём власть, - говорят они, - тогда и наведём порядок. А не будет власти – не будет у нас ничего. Поэтому и нельзя отвлекаться от этой главной задачи.

Но оппозиция, не имеющая национальных ориентиров и не умеющая понятно изложить свои взгляды на то, как надо строить национальную жизнь, не может организовывать народ и не может иметь сего стороны поддержки. По туманности своих идей и угодливости своих обещаний всем и вся патриотические лидеры не отличаются ничем от заурядных политиканов, для которых главное взять власть да удерживать её как можно дольше.

Пребывание в оппозиции способствует, в принципе, теоретической работе политиков, обладание же властью и борьба за её удержание вынуждают их теоретизировать на ходу, при дефиците сил и времени, т.е. в наихудших условиях. А то и вообще забыть о теории. Но наши патриоты, даже будучи в оппозиции, не хотят шевелить мозгами. Принципиально! Пока не возьмут власть. И лишь тогда они покажут себя во всём блеске. Предлагая нам кота в мешке, они уверяют, что хуже, чем есть, всё равно не будет. Ибо худшее, якобы, невозможно. Но точно так же думали их предшественники. Те, которые рвались и, наконец, дорвались до власти, не имея положительной программы, в феврале 1917-го; те, которые сменили их в том же году (тоже не имея за душой ничего, кроме заманчивых лозунгов и блестящих абстракций); и, наконец, нынешние победители, сумевшие сделать то, что не удалось даже Гитлеру. Плохо не то, что патриоты стремятся к власти. Плохо то, что они стремятся к ней, имея пустые головы. Ведь власть это не приз, а страшная ответственность перед Богом.

Главной причиной безмыслия патриотов является отсутствие в патриотической печати и на патриотических форумах дискуссий по ключевым для жизни нации темам. Эти дискуссии подменены потоками монологов на самые разные темы. Монологов, бесследно тающих после их произнесения. А в результате ни одна из высказанных мыслей не оценивается по достоинству, ложные мысли не отбраковываются, а правильные не шглифуются и не связываются с другими правильными мыслями. Происходит не выработка национальной идеологии, а выпускание патриотического пара в атмосферу. Которое развлекает патриотов и создаёт видимость какой-то полезной работы.

С каждым годом тают патриотические ряды, с каждым годом всё дальше от вожделенной цели патриотические вожди, скаждым годом всё очевиднее их идейная нищета и материальное бессилие. Но понимание реальности кризиса, в котором буксует патриотическое движение, не вызывает у них желания выявить причины своего бессилия. Похоже на то, что такое положение вещей устраивает патриотических лидеров; им хорошо в оппозиции, о власти они уже не мечтают, а лишь дурачат словами о борьбе за власть рядовых патриотов.

-----оОо-----

Патриотизм в том виде, в каком он был сформирован в имперский период нашей истории, а затем модернизирован в советское время, есть сочетание ослабленного или даже фиктивного национального чувства с разнообразными государственными идеями. Поэтому в патриотах у нас были все, кому было только не лень зачислить себя в их ряды. Патриотами были и Николай 1 с Бенкендорфом, и декабристы с их последователями. Патриотами были и славянофилы, и западники, и консерваторы, и прогрессисты. Патриотами были даже Чичиковы и Смердяковы. Все они желали блага России, понимая его всяк по-своему. Явным и даже «крутым» патриотом был Пётр 1, отдавший Россию ради её же блага своекорыстным иностранцам. Пётр 1, говоривший о русских: «Я имею дело не с людьми, а с животными, которых хочу переделать в людей» (Н.Костомаров «Окно в Европу», М.1996, с.26). Другой великий художник, Лев Николаевич Толстой, ругал взахлёб и нашу Церковь, и сам институт государства, и сам институт семьи, и саму патриотическую идею. Но чем больше он их ругал, тем большим патриотом оказывался в патриотических глазах. А Ленин? Он тоже хотел блага России. Поэтому грабил русских крестьян и мечтал переделать их в сознательных рабочих. Патриотами были красные, стрелявшие в белых, патриотами были белые, стрелявшие в красных. Патриотизм объединяет всех любящих свою родину поверх их общей идейной разрозненности и непримиримой вражды друг к другу.

Патриотизм идеологически всеяден. В нём нет организующих нацию идей, они подменены в нём идеей служения своему государству или своей партии, которые решают, что хорошо, а что плохо. И в чём истинное благо России.

Если мы обратим внимание на содержание слова «патриотизм», то обнаружим, что это всего лишь ЧУВСТВО, не более. Это не НАЦИОНАЛЬНОЕ СОЗНАНИЕ. Патриотизму отказано в праве на национальные идеи, но отказано вежливо, не демонстративно, а почти незаметно, в форме простотой констатации факта. Это одна уловка. А вот другая: в патриотизме по воле его толкователей главное место принадлежит не народу, породившему человека, а месту его рождения. Эта отодвинутость народа, конечно, не случайна: национальные идеи связаны не   столько с местом рождения человека, сколько с его народом. Далее: хотя патриотизм определяется как любовь к месту рождения, но это место трактуется расширительно, оно политизируется и растягивается далеко за пределы национальных границ – до границ государственных. И получается, что патриотизм это любовь не только к своей земле, но и к землям чужим, включённым в состав государства. Любовь, таким образом, расточается в пользу чужих родин. Хуже того. Своя земля (эта «малая родина», ставшая из единственной почему-то «малой») оказывается своей только условно. В соответствии с патриотическим сознанием, она часть общей земли всех сограждан, не только своих по вере и крови, но и чужих. Поэтому каждый из иноверцев и инородцев может располагаться на ней, как у себя дома. Он имеет на неё те же права, что и коренные жители. А если богат и силён, то куда большие. В этом случае он истинный её хозяин. Связь русской земли с русским духом в патриотизме уже надломлена и потому рано или поздно должна оборваться. Своя земля оказывается и своей, и не своей. И святыней, и проходным двором для кого угодно. Постепенно она перестаёт быть святыней и становится только проходным двором. А затем и окончательно чужою. Поэтому она сегодня так  у нас заброшена и замусорена. Такую землю не жалко покинуть. И её покидают. Кто раньше, кто позже.

Превращение Русской земли в нерусскую заложено в патриотической идее, но оно не бросается в глаза. Оно обнаруживается в основном практически, оставаясь в теории замаскированным «любовью к родине». Воспитанным в патриотизме трудно понять, что патриотизм в российско-советском его варианте это ловушка для простодушных. Это инструмент антирусской политики в руках правящих космополитов. Космополитическое государство использует патриотизм для эксплуатации национального чувства, охолощённого от национальных идей. Поэтому и трактует патриотизм как любовь к месту своего рождения, плавно переходящую в преданность существующему режиму. В силу искусственного характера патриотической идеи любой оппозиционер может повернуть её по-своему. В ней всё поворачивается в любую сторону, всё сжимается или растягнивается, высвечивается или исчезает во мраке. Это каучуковое понятие, которому можно придать любую форму. Это сосуд, который можно наполонить любым содержанием.

-----оОо-----

Вот почему главным героем русской литературы должен стать не российский патриот с его близорукой и бессильной любовью к родине, а русский националист с его зоркой и деятельной любовью к своему народу. Такому герою совсем не обязательно быть гением или сверхчеловеком. Гении и сверхчеловеки уже завели нас в трясину, выбраться из которой невозможно, если не заработают в каждом русском человеке его национальный разум и национальная воля. Дело не в том, какими дарами наделяет кого Господь, а в том, как мы используем эти дары. Служим ли ими Богу и своему народу или не служим.

Чтобы создать положительный образ, одного таланта недостаточно. Надо быть самому сродни герою, хотя бы отчасти. Жить той же болью и теми же надеждами, что и он. Так народ создавал своих былинных героев, вынашивая их в себе. Если наши писатели не способны создать образ современного русского подвижника, если их удел живописать былое, прячась от грозного настоящего, или царящую ныне безнадёгу, то разговор о русской литературе не имет смысла. О ней стоит говорить только в надежде на её преображение. В надежде на то, что однажды появится книга, героем которой будет русский человек, собирающий русских людей не для митингов и демонстрацитй, а для самой русской жизни. Для разумной и прочной её организации. Без которой все митинги и демонстрации ничего не значат. И чем правдивее будет эта книга, чем понятнее показанные в ней пути самоорганизации русского народа, тем она будет иметь большее значение  его жизни.

Если первые опыты по её созданию окажутся неудачными (а так оно скорее всего и будет, потому что великие книги не возникают на пустом месте), они будут всё равно полезны. Ибо породят или могут порордить такое небывалое у нас явление, как русская национальная литературная критика. И – нового русского читателя, кровно заинтересованного в созидательном характере нашей литературы. И потому соучаствующего с русским писателем и с русским литературным критиком в литературном процессе. Помогающего им своим личным опытом и своими мыслями. В этом случае русская литература станет общим для всех действительно русских людей делом. И тогда наши дети будут изучать её уже по-новому. Чтобы зорко мыслить о жизни и расти в подлинных русских мужей и в подлинных русских жён.

1998г.



На главную
Rambler's Top100

Hosted by uCoz